ситуация 2010 года

Организационный аспект. После длительных (несколько месяцев) переговоров ИИМК РАН с начала апреля все-таки приступил к раскопкам на Охтинском мысу. Напомним, что работы Санкт-Петербургской археологической экспедиции на территории предполагаемого строительства были остановлены решением ОДЦ «Охта» и КГИОП Санкт-Петербурга в середине сентября 2009 г.

Совершенно непонятно, кому это было нужно: при всех разговорах о необходимости в кратчайший срок завершить раскопки, остановить их ровно на полгода.

При этом по имеющейся в нашем распоряжении информации стоимость раскопок, проводящихся там в настоящее время, на единицу площади значительно возросла – примерно в 1,5 раза, это при всех разговорах о дороговизне археологических раскопок, проводившихся здесь ранее.

За эти полгода составом Санкт-Петербургской археологической экспедиции (на сентябрь 2009 г. – около 300 сотрудников) были бы полностью завершены археологические раскопки по берегоукреплению (5 тыс. м.кв.), исследовано около 10 тысяч м. кв. основной территории объекта и неолитические слои на площади не менее 4 тыс. м. кв.

В результате странной приостановки, работы по исследованию зоны берегоукрепления и изучению неолитических слоев по-прежнему заморожены, а раскопки на остальной территории объекта будут проведены со значительным опозданием и по значительно более дорогой цене.

Напрашивается естественный вывод – в «охранной археологии» нужны не научные результаты и памятники – а «правильные» выводы, позволяющие вести беспрепятственное строительство.

Мы не отказывались от своего памятника. Нас, мягко говоря, с него подвинули. «Новым археологам» достались все наработки, сделанные нашей экспедицией и во многом ее кадровый состав.

И кроме того:

  1. Информация, полученная в процессе многолетних исследований памятника 1992–2009 гг.
  2. Понимание структуры многослойного памятника и научная интерпретация его составляющих.
  3. Значительная часть подготовленного за три года крупномасштабных раскопок рядового состава экспедиции и специалистов среднего звена, оставшихся без работы.

Поэтому поступившее к нам предложение «принять участие в наших раскопках» на общих основаниях, озвученное Натальей Соловьевой выглядит, по меньшей мере, странно… Как справедливо заметили наши коллеги археологи из Славяно-финского отдела того же ИИМК РАН (О.А.Щеглова и С.В.Белецкий) ситуация напоминает типичный рейдерский захват. Манипуляция по фактическому отстранению от раскопок Санкт-Петербургской археологической экспедиции была проведена в духе черных выборных технологий при участии властей. При всем формальном соблюдении законности, с моральной точки зрения все выглядит несколько иначе.

Не случайно, поэтому, что собранная новыми руководителями проекта (Е.Н.Носов, Н.Ф.Соловьева) команда выглядит достаточно странно. Учитывая непростой этический подтекст этой смены, подавляющее большинство профессиональных археологов, участвовавших в раскопках ранее и получивших опыт исследования этого сложного многослойного памятника, отказались принять участие в их продолжении. Напрасно в этом пытаются усмотреть «происки» нашей экспедиции, просто следует понимать, что большинство петербургских археологов люди интеллигентные, порядочные и уважающие свое имя и чужие авторские права.

При всем том, что официально эти работы выполняет ИИМК РАН, количество сотрудников ИИМК РАН, участвующих в раскопках, существенно сократилось по сравнению с прежним составом экспедиции, в которой ИИМК РАН был на подряде. Что же касается специалистов профильного отдела по этому памятнику – отдела Славяно-финской археологии (рук. Заслуженный деятель науки, д.и.н., профессор А.Н.Кирпичников), то они полностью проигнорировали предложения руководства института об участии в этих раскопках. Таким образом, раскопки средневековых крепостей производятся людьми далекими от знания средневековой фортификации. Отсутствуют в проекте и опытные специалисты по неолиту Северо-запада. Все это, к сожалению, влечет за собой утрату ценной археологической информации.

Преемственность в изучении памятника оказалась нарушена в первую очередь из-за позиции Е.Н.Носова, сделавшего ставку на археологических «гастарбайтеров», приехавших подзаработать из других городов и некоторых своих выдвиженцев не очень знакомых с этическими нормами. Им все равно, что и как копать – лишь бы деньги платили. Тем более, что, по мнению Н.Ф.Соловьевой: «археологи не отвечают за судьбу памятников» и еще – любой археолог, независимо от его специализации, может раскапывать любые памятники. Отрицание авторских прав и научных интересов, специализации и профессионализма, а также отказ от борьбы за сохранение памятников, вот те принципы, которые проповедует сегодня руководство ИИМК РАН. С такой позицией даже ради спасения исторической информации соглашаться не хочется.

Охранный аспект. По полученной нами информации перед майскими праздниками при установке ангара экскаватором была существенно разрушена верхняя часть Карлова бастиона. Причины этого происшествия не совсем ясны. Что это было? Неопытность новых археологов или самоуправство строителей? Судить сложно, скорее всего, и то и другое одновременно.

Кроме того в настоящее время сложилась угрожающая ситуация вокруг части выявленных раскопками нашей экспедиции исторических фортификационных сооружений – южных рвов Ландскроны, а также Карлова и Гельмфельтова бастионов Ниеншанца.

Мы неоднократно обращались в ЗАО ОДЦ «Охта», КГИОП Петербурга и Росохранкультуру с предложением созвать комиссию по освидетельствованию выявленных остатков фортификационных сооружений и решению вопроса об их сохранении, однако, до завершения наших работ на площадке, ответа так и не получили. Мы также неоднократно ставили вопрос о необходимости обратной засыпки рвов исторических крепостей до решения вопроса об их дальнейшем сохранении. После окончания раскопок силами нашей экспедиции были проведены работы по их предварительной консервации – укрытие гидроизоляционным материалом и частичная засыпка.

ЗАО ОДЦ «Охта» нарушило согласованный ранее с СЗНИИ Наследия регламент временной консервации крепостных рвов, предохраняющий их от разрушения. Засыпка рвов по отработанной схеме была произведена только на тех участках, где ЗАО ОДЦ «Охта» проводило испытательные работы и рвы мешали передвижению техники. В раскопах, завершенных во второй половине 2009 г., находящихся на периферии площадки, полная засыпка рвов не производилась. Более того, грунт, извлеченный из этих раскопов, который мог бы использоваться для засыпки рвов, был вывезен с территории участка. На протяжении последних месяцев рвы используются для откачки воды из строительных котлованов и новых раскопов. Все это приводит к нарушению сделанной ранее силами Санкт-Петербургской археологической экспедиции консервации выявленных объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия и угрожает их сохранности. В настоящее время представители нашей экспедиции не допускаются на территорию объекта и не могут влиять на обеспечение сохранности памятника. Руководство новой экспедиции, формально отвечающее за весь памятник и имеющее на него Открытый лист, не принимает каких-либо шагов для его сохранения. Это может квалифицироваться как доведение объекта исторического наследия до разрушения.

Все это совпадает с позицией КГИОП Петербурга, снявшего уникальный археологический объект с охраны, точь-в-точь в пределах предполагаемой застройки. Отвечающий в КГИОП за археологию К.М. Плоткин, хорошо известный в археологических кругах города, успел в угоду своему руководству три раза поменять учетную карточку объекта культурного наследия «Крепость Ниеншанц», да так, что от территории памятника, поставленного нами на охрану в 1998 г., уже почти ничего не осталось. Следующим шагом, вероятно, будет заключение о том, что остатки фортификационных сооружений на Охте сохранить невозможно. И сделано оно будет, скорее всего, на основании доведенных строителями до разрушения, при попустительстве Органов охраны памятников, южных бастионов. Тех самых бастионов, рвы перед которыми оставались не засыпаны, судя по археологическим данным, вплоть до середины XIX в., что свидетельствует о прочности их дерновых обкладок, хорошо выдерживавших на протяжении полутора столетий все превратности петербургской погоды.